Прежде всего, молитва, обращенная к святым и к Богу – не одно и то же. Например, мы молимся друг о друге (Еф 6:18). Я (христианин, то есть святой, ср. 1 Кор 6:1-3; Деян. 9:13) могу попросить вас (христиан, то есть святых) помолиться обо мне. Так живые святые молятся о других людях, не претендуя на тот род посредничества или заступничества, который принадлежит только Христу. Вполне возможно, что и усопшие во Христе возносят молитву о живущих на земле. Но, на мой взгляд, в этом случае существуют значительные расхождения с ситуацией, когда мы просим о молитве кого-либо из живущих.
Во-первых, живые призваны молиться о других людях, но можем ли мы быть уверены, что Богу угодно наше обращение за молитвенной помощью к усопшим? Никаких примеров обращений к усопшим святым в Писании мы не обнаружим – ни в Ветхом Завете (если не считать негативный пример в 1 Цар 28), ни в Новом. Это означает, что молитвенное обращение к святым, даже если оно допустимо, – не такая уж важная практика. Чудеса, произошедшие после молитвенного обращения к святым, тоже ничего не решают – чудеса совершаются и вне христианства. При такой неочевидности я просто не могу обращаться в молитве к усопшим святым – чем будет моя молитва без веры? Лучше я не стану искушать Христа.
Во-вторых, перед тем, как я стала бы возносить молитву к какому-либо святому, я должна была бы его обожествить. Возможно, усопшие христиане в общем знают или догадываются о том, что происходит на земле (Откр 6:9 сл., если понимать это место буквально). Но, тем не менее, мы слишком мало знаем о том, что происходит ТАМ, чтобы приписывать усопшим святым божественные качества – такие как всеведение и всеприсутствие. Я имею в виду, что не вижу сколько-нибудь серьезных оснований для предположения, что святые не просто молятся обо всех нас вместе, но слышат индивидуально каждого из нас. Когда я прошу вас молиться обо мне, я вижу, что вы услышали (или не услышали) мою просьбу. Но кто слышит молитву каждого отдельного человека? Ее слышит Бог. Кто слышит молитву независимо от того, где и когда она возносится? Бог. То есть перед тем, как я стала бы возносить молитву к какому-либо святому, я должна была бы приписать ему некоторые божественные качества. Если же предположить, что наши молитвенные прошения святым на небесах сообщает Бог, то окажется, что не святые делаются ходатаями перед Богом, но Бог перед святыми. Это делает для меня молитвенное взывание к святым близким к идолопоклонству и невозможным.
В-четвертых, молитвенное обращение к святым и почитание святых – не одно и то же. Я понимаю почитание как почтительное отношение. Святые – образец для нас в вере и жизни. Разумеется, они творили не только добро, но мы можем подражать им в том хорошем, что они совершали, а не в дурном. Мы благодарим Бога за то, что Он наделил нас такими примерами. Так мы почитаем святых, и во имя некоторых из них нарекаем свои храмы и празднуем их память.
В-шестых, молитвенное обращение к святым может быть связано с представлением о том, что небесные святые в какой-то мере могут помочь в нашем спасении, чтобы нечто, недостающее у нас, могло быть восполнено их заслугами. На мой взгляд, это совершенно противоречит новозаветному откровению о преизбыточной благодати Божией во Христе (Рим 5:15,18).
Жаль, но я не могу сказать, что моя молитвенная жизнь – это образец искренности и ревностной веры.
Но, если уж быть честным до конца.
Молитва – это самая проблематичная область в моей жизни с Богом. Для меня настоящая проблема выделить время для молитвы. Мне трудно найти подходящее место для молитвы. У меня не получается молиться вдохновенно о серьёзных вещах с огромной верой. Я не могу проявлять постоянство в молитве и молюсь недостаточно усердно. Я даже иногда не молюсь, когда даю обещание помолиться о ком-то.
Мне нравится время совместной молитвы в нашей церкви, потому что там я вспоминаю, что молиться нужно с верой и предвкушением ответа. Мы собираемся каждую неделю на час, и это воистину прекрасное время. Сразу видно, что все собравшиеся находятся в ожидании чудес. Потому что нет никакой другой видимой причины, чтобы люди сотнями приходили в одно место посреди рабочей недели, чтобы помолиться вместе. Мы все приходим туда для того, чтобы увидеть своими глазами, как будет действовать Бог.
Возможно, вы подумаете, что, если уж человек вкладывает столько усилий ради молитвы, то наверняка ожидает какого-то результата. Но уверяю, вполне возможно и ничего не ожидать.
Молитва без ожидания ответа – это бессильная молитва.
Я превратил молитвы в религиозный обряд, вместо естественного следствия моих отношений с Богом. Вместо того, чтобы молиться с ожиданием ответа в сердце, я чаще всего произношу заученные избитые фразы. Я, как дисциплинированный ученик – делаю правильные движения, а радости не испытываю – просто считаю это своей обязанностью.
Молитва без предвкушения (ожидания ответа) – это бессильная молитва. И вот что я понял, глядя на полный зал молящихся – если я молюсь без предвкушения, то я молюсь без веры. А молитва без веры – это и не молитва вовсе, а пустая религия.
Молитва – это просто разговор с Богом, в котором присутствует вера. Это действие с нашей стороны, когда мы в смирении приходим к могущему всё Богу со своими земными просьбами.
Я не думаю, что молитва должна состоять из каких-то специальных фраз или звучать как-то по-особенному, чтобы нас услышал Бог. Я не думаю, что надо непременно запираться где-нибудь в укромном месте или вставать на колени у изголовья. Я также не думаю, что Бога может впечатлить длинная молитва или разочарует короткая. Я думаю, что Он ждёт от нас честности и молитвы с верой, на какую мы только способны.
Никогда не забывайте, что мы молимся Богу-Чудотворцу (Псалом 76:15). Богу, который воскрешает из мёртвых и исцеляет сломленных сердцем (Псалом 146:3). Богу, который делает слепых зрячими и даёт силу слабым (Исайя 40:29). Богу, который может сделать больше, чем мы можем представить или о чём можем просить (Ефес. 3:20).
Молитва обладает слишком большой силой, чтобы превращать её в религиозный обряд или рутину.
Я часто вспоминаю эту фразу святителя Тихона, когда разговор заходит о новомучениках. В ближайшее воскресенье мы будем вспоминать Собор святых новомучеников и исповедников Церкви русской и это, пожалуй, единственная понятная мне форма их почитания в храме.
Я не могу себе представить молебен с акафистом, например, мученице Татьяне Гримблит. Мне не о чем ее просить – в годы гонений она отправляла исповедникам посылки и письма, навещала их. За это ее пять раз арестовывали и в конце концов расстреляли 23 сентября 1937 года на Бутовском полигоне. Единственное, о чем бы я теоретически попросил новомучеников – о моем благополучии, о том, чтобы Церковь не стала гонимой, а я бы умер счастливым стариком в собственной постели в окружении детей и внуков.
Мне неловко обращаться к мученице Татьяне с такой просьбой, а потому я молюсь другим святым – святителям и преподобным. У кого-то я прошу успешного путешествия, помощи в написании статей, здоровья близким, сил на то, чтобы хорошо делать свою работу.
Вот эта логика мне понятна и близка. Подросток и неофит хочет совершить чудо – прилететь в Иерусалим с автоматом и бесконечной жизнью, перестрелять всю эту толпу и римских солдат, спасти Христа и… провалить всю Его Миссию.
Я не одинок в этом желании — апостол Петр в Гефсиманском саду хотел решить все проблемы с помощью ножа. Это нормально — бояться страданий и смерти, и спасать дорогого человека от них.
Я понимаю христиан, навещавших древних мучеников в тюрьме, не могу осуждать тех, кто подкупал римских чиновников, чтобы за взятку попасть в список принесших жертву за здоровье императора.
Из своего небольшого опыта я знаю, как смягчать углы, договариваться, идти на компромиссы, не лезть на рожон.
В отличие от них мученик всегда одинок – он не передаст свой опыт ученикам, не соберет группу единомышленников. Церковь прекрасно понимала это и никогда не советовала христианам искать мучений.
Как верующий я редко вспоминаю о новомучениках.
Но я еще и исследователь — много лет я занимаюсь житиями святых и историей Церкви: читаю монографии, жития, изучаю документы, и вижу, как опасно рассматривать подвиг новомучеников как борьбу против советской власти или, напротив, рассматривать их как апологетов режима. Они отдавали жизнь за Христа, а не за какую-то форму устройства Церкви или государства.
Загрузка...